Коломяги
Церковь Святого Великомученика Димитрия Солунского
Город Санкт-Петербург
Административный район города - Приморский.
Первое упоминание: XIX век.
Прежний статус: деревня
Прежние названия: Коломяки
Милые тихие Коломяги
Старинное село Коломяги... Излюбленная дачная местность, некогда живописный пригород столицы на север от Невы, воспетый художниками и поэтами.
Другие историки толкуют название поселка от финского "келло" - колокол. Имеется в виду колокол на горе - вышка с сигнальным колоколом. Такие звонницы сооружались в древности, чтобы предупредить о вторжении неприятеля. На дореволюционных планах Петербурга поблизости от Коломяг обозначали пунктирный пятиугольник с надписью: "Остатки шведского укрепления XVII века". Действительно, на этих исконно русских землях Вотской пятины Великого Новгорода более ста лет хозяйничали шведы.
После возвращения России этого края Петр I жаловал опустошенные Северной войной и обезлюдевшие земли своим сподвижникам, причем право на вечное владение давалось лишь в том случае, "ежели оные... исправно русскими будут заселены".
Таким образом первым владельцем Келломяк-Коломяг в 1726 году стал генерал-адмирал барон А.И. Остерман. Ему был пожалован участок площадью около 3700 десятин, ограниченный рекой Большая Невка, Финским заливом, речками Каменкой и Черной.
В елизаветинское время после опалы "за многие вины" Остерман был сослан на Урал. И эти земли указом императрицы перешли канцлеру графу А.П. Бестужеву-Рюмину.
Царские вельможи переселяли сюда крепостных из принадлежащих им деревень в центральной части России. Коренные коломяжцы связывали свое происхождение с поволжскими местами, а южную половину деревни долго называли "галицкой". Переселенцы построили избы, положив начало возникновению деревень Старая, Новая и Коломяги. Граф А.П. Бестужев-Рюмин возвел церковь Благовещения Пресвятой Богородицы между Новой и Старой деревнями.
С кончиной Бестужева-Рюмина, не имевшего наследников, мыза по линии его жены перешла в род Волконских. А 31 января 1789 года "село Благовещенское, Каменный Нос тож, с деревнями Новой, Старой и Коломягами, приобрел по купчей от девицы княжны Анны Алексеевны Волконской уволенный от службы подполковник Сергей Савин сын Яковлев". Это был сын столичного миллионера Саввы Яковлевича, по прозвищу Собакин.
Савва Яковлевич Яковлев, по прозвищу Собакин (1712-1784). Купец-миллионер, благотворитель и храмоздатель
Крестьянин Осташковского уезда, в царствование Анны Иоанновны молодым он пришел в Петербург "с полтиной в кармане и с родительским благословением". Дело начал с торговли рыбой, скопил средства, перешел в купеческое сословие и "за особые заслуги" получил от Петра III права потомственного дворянина. Яковлев-старший прославился возведением знаменитой Успенской церкви на Сенной площади, взорванной в 1961 году ради строительства станции метро "Площадь мира".
Его многомиллионное наследство, состоявшее из 20 уральских железоделательных и медеплавильных заводов, 5 фабрик в Ярославской губернии, нескольких лавок и домов в Петербурге и Нижнем Новгороде, перешло жене и сыновьям, в том числе Сергею Саввичу.
Сергей Саввич (1763-1818), получив после смерти отца-миллионера свою долю наследства, вышел в отставку, занялся поставками для армии и, приумножив свой капитал, дослужился до чина действительного статского советника. На мызе Каменный Нос между деревнями Старой и Новой он построил обширную усадьбу - ее называли "мызинское место", где жил с женою и семью дочерьми.
Через пять лет, когда девушки вышли замуж, мыза была разделена на семь частей. Каждой части был присвоен номер, и наследницы метали жребий. В результате деревня Коломяги разделилась на две половины между номерами 6 и 7. Границей служил ручей Безымянный.
Южная часть Коломяг отошла Екатерине Сергеевне, в замужестве Авдулиной. Ее муж, генерал-майор Алексей Николаевич Авдулин, являлся большим ценителем искусств и активным участником Общества поощрения художников, был знаком с А.С. Пушкиным
Е.С. Авдулина (1787-1832), одна из семи дочерей С.С. Яковлева. Ее портрет кисти О. Кипренского хранится в Русском музее
Северная часть Коломяг досталась зятю С.С. Яковлева - генералу от кавалерии Алексею Петровичу Никитину, герою Отечественной войны 1812 года. Его жена Елена Сергеевна, родив в 1817 году дочь Елизавету, скончалась в родах. Юной наследнице было всего шесть лет, когда происходил родственный раздел земель. Отец, назначенный опекуном Елизаветы, стал первым владельцем усадьбы.
Алексей Петрович Никитин был личностью незаурядной. Родившись в небогатой дворянской семье, он в 11 лет остался круглой сиротой и указом Екатерины был зачислен в Артиллерийский и инженерный корпус, который блестяще окончил в 1796 году. Своими способностями он обратил на себя внимание Павла I и вскоре дослужился до чина майора.
Отличился в боях под Бородиным - при защите батареи Н.Н. Раевского конная рота Никитина потеряла 90 человек и 113 лошадей, он был серьезно контужен, но не оставил строя до самого конца битвы. Оправившись, действовал под Тарутиным, Малоярославцем, Красным. В 1814 году в свите императора Александра I въезжал в Париж. За боевые заслуги награждался высшими русскими и иностранными орденами и дважды золотой, украшенной бриллиантами шпагой с надписью "За храбрость". В 1842 году он получил орден святого Андрея Первозванного, а 19 сентября 1847 года за заслуги перед Отечеством был возведен в графское достоинство.
Граф Алексей Петрович Никитин, герой Отечественной войны 1812 года
Вступив во владение участком, Никитин вначале построил в Коло-мягах деревянный дом для летнего пребывания дочери. После смерти Е.С. Авдулиной ее муж продал свою половину деревни А.П. Никитину за 82,5 тысяч рублей. Император Николай I, "снисходя на просьбу" прославленного генерала, обратил родовое имение в майорат: оно, таким образом, признавалось нераздельным и неотчуждаемым. В составе майората числилось 960 десятин земли и 184 души крестьян мужеского пола.
По проекту архитектора А.И. Мельникова в деревне был выстроен каменный дом-особняк с садом и хозяйственными постройками. По фасадам здания - окна с полуциркульными завершениями и четырех-колонными портиками. Стены и потолок главного зала были обрамлены скульптурным орнаментом, а торцевые стены украшали лепные гербы Никитина и Орлова-Денисова. Особняк и теперь стоит на Главной, бывшей Елизаветинской улице.
Гостями генерала бывали многие из его соратников, чьи портреты, как и портрет самого Никитина кисти художника П.Н. Орлова, сейчас можно увидеть в военной галерее Зимнего дворца. Среди них - А.И. Остерман-Толстой, разбивший в бою под Кульмом корпус Ванда-ма, А.И. Альбрехт, родственник Никитиных, отличившийся под Аустерлицем, граф В.В. Орлов-Денисов, сражавшийся под Тарутиным и Лейпцигом. За его сына и вышла замуж дочь Никитина - Елизавета. Впоследствии дочери Орловых-Денисовых выходили замуж за потомков героев Отечественной войны - НА. Мусина-Пушкина, П.А. Тучкова, B.C. Голицына, Н.Н. Граббе.
Напротив особняка, через улицу, размещалась мыза с оранжереями, пасекой и сельскохозяйственной фермой. Здесь в 1880 году проводилась публичная демонстрация впервые привезенных из Америки жатвенных и сноповязальных машин.
Со времени учреждения майората крестьяне платили помещику денежный оброк 13 рублей 23 копейки с мужской души.
Сегодня, занимаясь изучением коломяжской истории, мне удалось разыскать бывших владельцев домика в Коломягах. Оказалось, что у этой бревенчатой избы уникальная история. Дом принадлежал семье немецких колонистов Риттеров, переселившихся сюда, в Коломяги, из располагавшейся неподалеку немецкой колонии Волково, или, как ее еще называли, «хутор Волковка».
Об истории рода рассказал петербуржец Виктор Мартынович Риттер, почти вся жизнь которого связана с Коломягами. Первые Риттеры появились в Петербурге вместе с другими выходцами из Германии, прибывшими в Россию в 1760-х годах по приглашению Екатерины II. Согласно семейному родовому древу, родоначальником российского рода Риттеров являлся Иоганн Мельхиор Риттер из Метцингена под Штутгартом. Сначала его семья обосновалась в Ново-Саратовке, затем, по мере увеличения рода, его представители «отпочковывались» в другие петербургские колонии – в Павловск, Колпино и в Каменку. По германской традиции, старший брат получал все наследство, а младшие выходили на «вольные хлеба».
«Из Каменки в Волково в начале ХХ века переехали мой дед Иоганн Риттер и его жена София Мусс, – рассказал Виктор Риттер. – Мой отец родился в Волково 27 декабря 1907 года. Отчество у меня звучит на русский манер – Мартынович, а на самом деле отца звали не Мартын, а Мартин. Мать его всегда называла именно так, хотя обычно все величали его по-русски – Мартын Иванович. Отец окончил три класса церковной-приходской школы в Каменке и уже с подросткового возраста работал – занимался извозом. Сначала возил продукты по окрестностям и в город на лошади, потом, уже в 1930-х годах, был шофером. Он был типичным немцем – рачительным, порой прижимистым, педантичным, очень любил трудиться на земле. Прирожденный земледелец, это было у него крови».
В 1937 году Риттеров переселили из Волкова, представлявшего собой небольшой хутор, в котором жили четыре-пять семей, в Коломяги. Иоганн Риттер, как глава семьи, разделил «усадьбу» надвое: большую часть отдал старшему сыну Якову Ивановичу, а меньшую оставил себе, жене, двум дочкам и младшему сыну, которым и был Мартын Иванович.
Старый семейный дом, построенный еще в 1906 году, разобрали и перевезли из Волкова в Коломяги. Из большей его части построил себе дом Яков Риттер на «2-й половине» Коломяг, за «графским прудом», а из меньшей – Иоганн Риттер с семьей. Он обосновался в «1-й половине», на углу Горной и Тбилисской улиц (тогда они звались, соответственно, Парголовской и Новой). Место здесь прежде пустовало: оно было низким и заболоченным, поэтому никто и не строился. Здесь и собрали бревенчатую избу из меньшей части волковской семейной «усадьбы». Дом оформили в личную собственность, а земельный участок – в аренду на 99 лет. Стало быть, аж до 2036 года!..
Семья Риттеров прожила в этом
доме до марта 1942 года, когда их вместе с тысячами других ленинградских немцев
выслали из города. В справке о реабилитации, выданной Мартыну Ивановичу Риттеру
в 1995 году, говорилось:«18 марта
На сборы дали тогда два дня, а путь растянулся на несколько месяцев. На окончательное поселение в Тюменскую область прибыли только в июне 1942-го. Пунктом назначения стал поселок Локосово Сургутского района. Это было место ссыльных – сюда еще в 1930-х годах отправляли раскулаченных, а во время войны – депортированных немцев, финнов, а затем представителей репрессированных кавказских народов. Одним словом, тут сложился полный «интернационал». Жили в тяжелейших условиях на положении «спецпоселенцев», работали многие на рыбзаводе.
«В те тяжелые годы у отца была мечта – он жил тем, что непременно вернется в Питер, – говорит Виктор Риттер. – Возможно, именно это помогло ему выжить. Вообще отец никогда не клял свою судьбу и к жизни относился философски. Как он сам говорил потом, «мы свою лямку тянули до конца». А еще говорил, что ему еще повезло пережить 1937 год...»
В конце 1955 года Мартын Риттер полулегально вернулся в Ленинград, поселился в Соснове и стал хлопотать о возвращении в родной дом в Коломягах, который, конечно, давно уже был занят. Ему пришлось долго обивать пороги инстанций, и Риттерам с большой неохотой выдали одну комнату в их доме. Дело решилось окончательно только после исторического ХХ съезда партии. По судебному решению, в 1957 году семье Риттер дом полностью вернули. В Коломягах это была единственная история, когда высланным отдали дом. Когда в 1960-х годах Яков Риттер попытался отсудить свой прежний дом на «2-й половине», то у него ничего не получилось.
В доме на углу Горной и Тбилисской улиц семья Мартына Риттера прожила с 1956 по 2002 год. Виктор Мартынович вспоминает, что именно здесь, в Коломягах, прошли годы его золотого детства и юности. Тут все родное и близкое.
«Сейчас ностальгия порой мучает, хотя с практической точки зрения жить там было уже очень тяжело, – говорит Виктор Риттер. – Возраст у дома был солидный, сделали свое дело и близкие грунтовые годы. Да еще в войну недалеко бомба разорвалась, так дом тогда уже осел набок. Еще в 1981 году техническая экспертиза признала «износ дома» на 59%, и нас поставили на исполкомовскую очередь. Нижние венцы дома подгнили, печка стала заваливаться, из нее кирпичи выпадали. Зимой в комнатах было холодно, приходилось даже в валенках ходить. Для восстановления дома нужны были очень большие деньги, а их у нас просто не было, поэтому в 2002 году дом пришлось продать. Земля сегодня в Коломягах нарасхват, так что долго покупателей ждать не пришлось. Нас никто не вынуждал выселяться – жизнь заставила. Мы понимали, что дом обречен. После того как мы выехали, дом еще простоял некоторое время – строители устроили в нем что-то вроде «прорабской», а в 2003 году его снесли».
В своей городской квартире Виктор Мартынович бережно хранит очень немногочисленные, к сожалению, реликвии коломяжского риттеровского дома. Среди них – настенная картина, привезенная первыми Риттерами в Россию во времена Екатерины II. Она украшала дом в Каменке, потом в Волкове и, наконец, в Коломягах. При эвакуации в 1942 году Мартын Риттер отдал ее на сохранение соседям, и в 1956 году она вернулась на свое прежнее место. На картине по-немецки написана строка из 115-го псалма Давида: «Бог думает о нас и благословляет нас»... "отбывать на господских работах на лошадях до 70 подвод и по 100 летних мужских дней пеших".